Фильмы Джармуша, одного из самых интересных и одаренных независимых режиссеров США, пользуются большей популярностью за рубежом, чем у него на родине: «Для Голливуда я – маргинальное насекомое». Но именно Джармуш, которого уже после второго полнометражного фильма («Более странно, чем рай») стали называть новым современным классиком, создал на киноэкране совершенно новый образ США. В его взгляде на Соединенные Штаты не было патриотического восхищения, свойственного голливудскому кино, скорее это была точка зрения маргинала-иммигранта (или внутреннего эмигранта – аутсайдера). К четвертому фильму – «Таинственный поезд» – Джармуш стал гуру для десятков кинематографистов по всему миру. После пятого – метафизического вестерна «Мертвец», мировая телепремьера которого состоялась в 1996-м году на телеканале ОРТ, – по режиссеру начали сходить с ума и в России, тут же записав число «культовых» персонажей. Творческий метод Джармуша – смешение разных культур, стилей, жанров – лучше всего описывает его собственная фраза: «Во мне вызывает сопротивление любая культурная иерархия. Для меня одинаково ценны Бетховен и пост-панк, Шекспир и Микки Спиллэйн. Если уж хорошо, так хорошо, будь то комикс или «великий роман».1 Эту фразу можно назвать эпиграфом к списку любимых фильмов режиссера.2
«В детстве мать привозила меня в кинотеатр, где показывали «Слизь», «Атака крабов-монстров» и «Тварь из Черной лагуны». Мне эти фильмы очень нравились. В 17 лет я уехал из Огайо, оказался в Нью-Йорке и обнаружил, что не во всех фильмах присутствуют гигантские крабы-монстры. Это стало для меня настоящим откровением».3 «На последнем курсе [Колумбийского университета] я поехал в Париж, собирался проучиться там семестр, а в итоге остался на целый год…. Именно тогда я всерьез заинтересовался кино. В то время Французской Синематекой еще руководил Анри Ланглуа. Сейчас его уже нет в живых… Там я посмотрел фильмы, о которых раньше только читал, особенно европейские и японские ленты… Фильмы Вертова, Виго, фильмы Брессона, короткометражки Рауля Руиса… Вам, наверное, эти имена мало что говорят...».*4
«В японской философии есть понятие «ма». Это слово невозможно перевести буквально. Оно обозначает пространство между вещами – в нашем языке для этого не эквивалента, но в Японии значимость «ма» огромна – например, в живописи. Или в кино, особенно у Одзу и Мидзогути. Для меня тоже важно это понятие… Мне нравится японское кино, я несколько раз был в Японии и привез оттуда кучу видеокассет с фильмами Судзуки, Одзу, Осимы, Куросавы и других, менее известных режиссеров. Я смотрел эти фильмы уже дома. Они без субтитров, так что я понятия не имею, о чем они там говорят, но удивительная вещь: я мог следить за сюжетом. Конечно, я упускаю какие-то детали, понятные только носителю языка, но я прекрасно понимаю, что чувствуют герои, какие эмоции хотят выразить, - даже не зная, о чем они говорят… Если вы посмотрите фильм Одзу без субтитров, то, поверьте, вы поймете, что чувствуют герои…»4
«Я восхищался им [Николасом Рэем] задолго до нашего знакомства. Его фильмы очень сильно повлияли на меня. А когда мы с ним познакомились, и у меня появилась возможность поработать с ним вместе и лучше узнать его, я очень многому у него научился. Ник как-то сказал мне, что рабочее название почти всех его фильмов - «Я сам здесь чужак»… Есть один документальный фильм о Нике, правда не слишком хороший, который так и называется – «Я сам здесь чужак». Это тема всех его фильмов: люди, не понимающие законов, которым должны подчиняться.
Я восхищаюсь его умением балансировать на грани: с одной стороны, он снимал картины с большим бюджетом, в Голливуде, а с другой – в его фильмах всегда был элемент провокации. Рэй был очень изобретателен, и я не думаю, что его продюсеры догадывались, что за фильмы он на самом деле снимает*. Да и актеры вряд ли сразу понимали это… Мне нравятся около десятка его картин. Лишь несколько его фильмов можно назвать неудачными. Думаю, причина здесь в том, что он был человеком риска. Когда рискуешь и терпишь неудачу, результат всегда получается чудовищный, но если задуманное все же удается, получается шедевр. Я уверен: он постоянно рисковал всем. Первый фильм Ника Рэя, «Они живут по ночам», - возможно один из самых романтических фильмов за всю историю кинематографа, но термин «реалистический», по-моему, абсолютно к нему неприменим. Я не считаю фильмы... Ника Рэя реалистическими; кинематограф как вид искусства вообще не реалистичен. Фильмы Ника Рэя похожи на архитектурные сооружения, у них прочная основа, они подчиняют себе зрителя».4
«У Мельвиля киллеры всегда носят белые перчатки монтажера. Это шутка, понятная лишь им двоим – режиссеры и монтажеру; видимо, подразумевается, что монтаж на корню убивает фильмы Мельвиля».4
«Мой любимый режиссер всех времен – Бастер Китон, он не просто любимый комик, он великий режиссер и актер. Его юмор удивительно человечен. Чарли Чаплин мне тоже нравится, но ему далеко до Бастера Китона, талант которого я безмерно уважаю».4
«Все режиссеры, чьи фильмы мне нравятся, в какой-то мере повлияли на меня: Годар, Антониони, Вендерс, Одзу, Брессон, Дрейер. Безусловно, фильмы, которые произвели на меня сильное впечатление, влияют на мое творчество, но когда говорят, что я подражаю чьему-то стилю, это в чистом виде идиотизм журналистов, которым позарез нужно найти влияние. У них даже мысли не возникает, что можно рассматривать фильм как самостоятельный феномен. Им надо обязательно найти какой-то прообраз, источник влияние – и дело не в отдельных журналистах, а в том, что у нас принято рассматривать кино именно в терминах влияния. Фильм – о чем бы они ни был – обязательно должен отсылать к какому-то другому фильму… П***ц какой-то. Для этих людей не существует ничего оригинального, все должно быть на что-то похоже».4
«На каждом новом фильме я многому учусь. Возможно, однажды я пойму, как надо снимать кино, а, может быть, и нет. Когда Куросаве было уже за восемьдесят, он сказал: «Я продолжаю снимать кино, потому что до сих пор пытаюсь понять, как же все-таки это правильно делать». Если в какой-то момент понимаешь, что знаешь об этом все, не стоит больше этим заниматься».*4
«Первый фильм, который произвел на меня сильное впечатление, я увидел во Флориде, на каникулах. Мы с матерью и сестрой сидели в машине, в кинотеатре под открытым небом, и смотрели «Дорогу грома» с Робертом Митчумом. Мне было, наверное, семь лет, но я до сих пор отлично помню сцены погони: бутлегеры на прокачанных «шевроле» пятьдесят седьмого года выпуска таранят на полной скорости дорожные заграждения. Эта картина произвела на меня огромное впечатление. Преступный мир, опасный и восхитительный, предстал передо мной во всей красе. Я никогда не пересматривал этот фильм – наверное, чтобы не расставаться с туманной абстракцией воспоминания».4 «Тогда я по-настоящему заинтересовался кинематографом, живым кинематографом».6
«В конце семидесятых, начиная где-то с семьдесят шестого года, в искусстве – особенно в музыке – царил такой дух, что тебе не нужно было в совершенстве играть на гитаре, чтобы собрать рок-группу. Музыка была важнее, чем качество ее исполнение… Это затронуло и другие виды искусства... Атмосферу тех лет очень хорошо передает фильм Эймоса По «Иностранец». Когда я впервые увидел его – кажется, в 78-ом, - он произвел на меня сильное впечатление… Когда я узнал, что По сделал полнометражный фильм за шесть тысяч долларов, то понял, что и я тоже смогу. По и его друг Эрик Митчелл, мои хорошие приятели, постоянно говорили мне: «Давай, Дим, ты тоже можешь снять фильм». По и Митчелл были для меня источником вдохновения, снимали они похожим образом, и тоже из финансовых соображений».4
«Эта незамысловатая история сыграна Митчеллом. Там есть одна потрясающая сцена, когда он идет по переулку в сопровождении Деборы Харри, игравшей роль проститутки. И вот эта красотка с сигареткой в руке спрашивает: «Прикурить не найдется, блондинчик?»* Я не видел этот фильм много лет, но до сих пор чувствую какой-то позитивный заряд, который тогда получил при просмотре. Ненавижу ярлыки, но это мой самый любимый нью-йоркский панк-фильм того периода».6
«Мне очень нравятся браться Маркс, хотя во многих фильмах братьев Маркс читается совершенно отвратительный расистский подтекст и есть еще какие-то вещи, которые меня раздражают. Я понимаю, что это дух той эпохи. Но комедийное чутье само по себе у братьев Маркс совершенно невероятное. Вспоминаю статью о раковом больном, которого считали неизлечимым. Он все время смотрел фильмы братьев Маркс, и у него наступила ремиссия. Этот человек уверен, что своим спасение он обязан братьям Маркс».4
«Не могу выразить, насколько их люблю я. Особенно Харпо, потому что он не говорит, а активно пользуется мимикой и жестами. В одном из фильмов Харпо ловят и спрашивают, кто он такой. Харпо задирает свой рукав и показывает татуировку, на которой изображено его собственное лицо, затем гудит в гудок и убегает. Когда у меня подавленное состояние я всегда смотрю фильмы с участием братьев Маркс. У Антонена Арто есть один интересный очерк, где он превратно истолковывает творчество братьев из-за того, что смотрел два фильма с их участием – «Обезьяньи проделки» и «Воры и охотники» - на английском языке, которым не владел. Сцена в сарае из «Обезьяньих проделок» показалась ему воплощение хаоса: танцуют, дерутся, а Граучо комментирует происходящее как на боксерском матче. «Вскипающая анархия. Распад реальности, который происходит при помощи поэзии». Любопытная точка зрения: ложное восприятие братьев Маркс как сюрреалистов, которыми они никогда не были. Впрочем, они добавили в кино свою долю анархизма».6
«Существует тайная организация под названием «Сыновья Ли Марвина». В ней состоят: Том Уэйтс, Джон Лури, Ричард Боз и я сам. Пытаемся приобщить к нашему сообществу Ника Кейва».6 «Мы восхищаемся Ли Марвином. Он был великим актером, и, наверное, прекрасным человеком. Мне не удалось встретиться с ним лично, но я говорил со многими людьми, которые знали его».4 «Причина, по которой я так «прикипел» к Марвину Ли, скорее всего, в том, что меня очень привлекают его персонажи. Аутсайдеры всегда вызывали у меня повышенный интерес из-за своих твердых жизненных принципов, которым персонажи Ли Марвина оставались верны, даже впадая в некоторую психопатию… Моим главным фаворитом с его участием является фильм «В упор»… 6
«Мне нравится эта лента, я даже не могу сказать почему - это такая притягивающая смесь трэша: и противно, и интересно. Я видел большинство фильмов Troma».6
«Выдающийся хоррор. Он как тяжелый кислотный рок или что-то в этом духе. Твоя подруга превращается в монстра, ты изрубаешь ее топором и потом понимаешь, что она все еще остается твоей подругой. Нетривиальные ощущения тебе обеспечены. А еще я вижу здесь искусную работу оператора, который снимает так, что не требуется дополнительных специальных технологий. Такие фильмы ужасов – классика».6
«Я не поклонник Брайана Де Пальмы, но думаю, что «Лицо со шрамом» – один из лучших американских фильмов. Это шедевр Де Пальмы, несмотря на пошлость и сцены насилия, которые присутствуют в фильме. Главный герой, Тони Мантано, - самое вульгарное олицетворение американской мечты, и именно это мне нравится в фильме. Я пересматриваю это кино, как минимум, раз в год».6
«Еще один фильм, который я смотрю не реже одного раза в год. Я помню все шутки оттуда. Они до сих пор кажутся мне смешными. Музыканты утверждают, что там не ничего веселого, но при этом же смотрят!».6
«Величайшее рок-н-ролльное кино, которое убедило меня в том, что меньше всего на свете я хотел бы стать рок-звездой. Весьма депрессивный и неровный фильм, который был запрещен к показу из-за сцен с употреблением наркотиков. Режиссер рассказывал мне, что канадская полиция пыталась конфисковать фильм после того, как Кит Ричардс был арестован в Канаде за хранение героина. Очевидно, Фрэнк спрятал одну копию фильма дома под половицей. Я лично смотрел фильм четыре раза».6
«В «Кричащей женщине» один тип пытается зарезать героиню Аниты Экберг, когда она принимает душ где-то в лесу. Кто-то убивает этого типа из ружья прямо у нее на глазах, и ее это сильно шокирует. Героиня связывается с никчемным психотерапевтом, тот пытается вернуть ей душевное спокойствие и убеждает продолжить карьеру – в результате, она исполняет эротические танцы на качелях в ночном клубе «El Madhouse». Сцены со стриптизом в исполнении Экберг – грандиозны... Я видел этот фильм дважды, последний раз – когда мне было 10 лет… Очень эксцентричное кино…».6
«Здесь женщины превращаются в насекомых, которые соблазняют и убивают мужчин в момент оргазма. Женщины-пчелы в фильме носят большие овальные солнечные очки в духе Джеки О*, чтобы скрывать свои фасеточные глаза (вроде тех, что у насекомых). Чтобы превратить других женщин в монстров, они раздевают их и намазывают белой клейкой слизью, которую облепляют пчелы».6
«Мне нравится сумасшедшая идея сценария [этого фильма]: обычная семья страдает врожденным психическим расстройством со склонностью к каннибализму. Когда я впервые увидел «Ребенка паука», этот нетривиальный сценарный ход стал для меня неожиданным приятным сюрпризом».6
«Посмотрел этот фильм из-за Кэти Мориарти: я ее большой поклонник. Ее голос просто завораживает меня, как и ее акцент, ее естественность. У фильма весьма любопытный сюжет: обычная домохозяйка узнает, что ее муж является маньяком-убийцей. У фильма очень галлюциногенный стиль, в духе поздних 60-х. Фильм оставляет неприятные эмоции, но в целом это очень сильная работа».6
«Мне нравится в этом фильме Бриджит Бардо… Когда я был подростком, то бы сильно на ней зациклен. Ее губы, выразительная анатомия тела, волосы, то, как она двигается – все это было объектом моего юношеского вожделения. Я представлял ее завернутой в полотенце, в бикини, нагой. Не одежда и не драгоценности делали ее такой притягательной, а исключительно природная элегантность и чувственность».6
Перевод: Светлана Юрьева