После выхода на экраны «Полуночного ковбоя», одного из самых успешных и знаменитых американских фильмов конца 60-х годов, журналисты долгое время мучили глупыми вопросами его автора, кинорежиссера Джона Шлезингера. Вопреки ожиданиям прессы история о наивном техасском парне, который приехал в Нью-Йорк, чтобы стать жиголо, рассказывала не о сексе, а о разочаровании и одиночестве. «Основная идея „Полуночного ковбоя“ — терпеливо повторял Шлезингер, — человечность… Мне кажется, что очень трудно быть по-настоящемусчастливым, особенно в наше время. Все мы живем, сейчас как никогда, в постоянном страхе. Комплекс неполноценности, присущий в большей или меньшей степени каждому, одно из самых устрашающих явлений нашей современности: боязнь отстать от других, быть хуже других, не справиться. Посадка на Луну и стремление осуществить это первыми, были продиктованы не столько прогрессом, сколько боязнью, что кто-то сможет в этом опередить».1 Та же черта — человечность — привлекала постановщика «Полуночного ковбоя» и в чужом кино. В 1969 году на вопрос о любимых фильмах режиссерах Шлезингер отвечал: «Ренуар, в первую очередь и больше всех… Куросава, Сатьяджит Рей, Феллини, Кубрик, Рене Клер. Подчеркиваю, не в названной последовательности. Мне кажется, все они очень человечны. Да, кстати, я предпочитаю ранние фильмы Феллини... И, конечно, Трюффо: „Четыреста ударов“, „Жюль и Джим“, „Украденные поцелуи“. Это глубоко человечные фильмы». Спустя двадцать лет, когда Шлезингеру снова задали тот же вопрос,2 список его любимых режиссеров и фильмов почти не изменился.
Использованные источники:
1. Журнал «Филмс энд филминг», ноябрь, 1969 г.
2. Журнал «Сайт энд саунд», сентябрь, 1992 г.